Неточные совпадения
Они знали, что он боялся всего, боялся ездить на фронтовой лошади; но теперь, именно потому, что это было страшно, потому что
люди ломали себе шеи и что у каждого препятствия стояли доктор, лазаретная фура с нашитым крестом и сестрою милосердия, он решился скакать.
— Нет, вы не хотите, может быть, встречаться со Стремовым? Пускай они с Алексеем Александровичем
ломают копья в комитете, это нас не касается. Но в свете это самый любезный
человек, какого только я знаю, и страстный игрок в крокет. Вот вы увидите. И, несмотря на смешное его положение старого влюбленного в Лизу, надо видеть, как он выпутывается из этого смешного положения! Он очень мил. Сафо Штольц вы не знаете? Это новый, совсем новый тон.
Откуда возьмется и надутость и чопорность, станет ворочаться по вытверженным наставлениям, станет
ломать голову и придумывать, с кем и как, и сколько нужно говорить, как на кого смотреть, всякую минуту будет бояться, чтобы не сказать больше, чем нужно, запутается наконец сама, и кончится тем, что станет наконец врать всю жизнь, и выдет просто черт знает что!» Здесь он несколько времени помолчал и потом прибавил: «А любопытно бы знать, чьих она? что, как ее отец? богатый ли помещик почтенного нрава или просто благомыслящий
человек с капиталом, приобретенным на службе?
— Да неужели же мне и с вами еще тоже надо возиться, — сказал вдруг Раскольников, выходя с судорожным нетерпением прямо на открытую, — хотя вы, может быть, и самый опасный
человек, если захотите вредить, да я-то не хочу
ломать себя больше.
Она слыла за легкомысленную кокетку, с увлечением предавалась всякого рода удовольствиям, танцевала до упаду, хохотала и шутила с молодыми
людьми, которых принимала перед обедом в полумраке гостиной, а по ночам плакала и молилась, не находила нигде покою и часто до самого утра металась по комнате, тоскливо
ломая руки, или сидела, вся бледная и холодная, над Псалтырем.
Человек пять солдат, передав винтовки товарищам, тоже
ломали и дробили отжившие вещи, — остальные солдаты подвигались все ближе к огню; в воздухе, окрашенном в два цвета, дымно-синеватый и багряный, штыки блестели, точно удлиненные огни свеч, и так же струились вверх.
Знакомый помощник частного пристава жаловался мне: «Война только что началась, а уж говорят о воровстве: сейчас задержали
человека, который уверял публику, что
ломают дом с разрешения начальства за то, что хозяин дома, интендант, сорок тысяч солдатских сапог украл и немцам продал».
Открывались окна в домах, выглядывали
люди, все — в одну сторону, откуда еще доносились крики и что-то трещало, как будто
ломали забор. Парень сплюнул сквозь зубы, перешел через улицу и присел на корточки около гимназиста, но тотчас же вскочил, оглянулся и быстро, почти бегом, пошел в тихий конец улицы.
— Самоубийственно пьет. Маркс ему вреден. У меня сын тоже насильно заставляет себя веровать в Маркса. Ему — простительно. Он — с озлобления на
людей за погубленную жизнь. Некоторые верят из глупой, детской храбрости: боится мальчуган темноты, но — лезет в нее, стыдясь товарищей,
ломая себя, дабы показать: я-де не трус! Некоторые веруют по торопливости, но большинство от страха. Сих, последних, я не того… не очень уважаю.
— Как сказать? Нечто эмоциональное, — грешен! Недавно на одной фабрике стачка была, машины
переломали. Квалифицированный рабочий машин не
ломает, это всегда — дело чернорабочих,
людей от сохи…
— О, нет! Это меня не… удовлетворяет. Я —
сломал ногу. Это будет материальный убиток, да! И я не уйду здесь. Я требую доктора… — Офицер подвинулся к нему и стал успокаивать, а судейский спросил Самгина, не заметил ли он в вагоне
человека, который внешне отличался бы чем-нибудь от пассажира первого класса?
— Ну, так что? — спросил Иноков, не поднимая головы. — Достоевский тоже включен в прогресс и в действительность. Мерзостная штука действительность, — вздохнул он, пытаясь загнуть ногу к животу, и, наконец,
сломал ее. — Отскакивают от нее
люди — вы замечаете это? Отлетают в сторону.
В 1928 году больница для бедных, помещающаяся на одной из лондонских окраин, огласилась дикими воплями: кричал от страшной боли только что привезенный старик, грязный, скверно одетый
человек с истощенным лицом. Он
сломал ногу, оступившись на черной лестнице темного притона.
Второй вал покрыл весь Симодо и смыл его до основания. Потом еще вал, еще и еще. Круговращение продолжалось с возрастающей силой и
ломало, смывало, топило и уносило с берегов все, что еще уцелело. Из тысячи домов осталось шестнадцать и погибло около ста
человек. Весь залив покрылся обломками домов, джонок, трупами
людей и бесчисленным множеством разнообразнейших предметов: жилищ, утвари и проч.
Около горы Бомыдинза, с правой стороны Бикина, мы нашли одну пустую удэгейскую юрту. Из осмотра ее Дерсу выяснил, почему
люди покинули жилище, — черт мешал им жить и строил разные козни: кто-то умер, кто-то
сломал ногу, приходил тигр и таскал собак. Мы воспользовались этой юртой и весьма удобно расположились в ней на ночлег.
Но и тут я встречал оригинальных, самобытных
людей: иной, как себя ни
ломал, как ни гнул себя в дугу, а все природа брала свое; один я, несчастный, лепил самого себя, словно мягкий воск, и жалкая моя природа ни малейшего не оказывала сопротивления!
— Моя не знаю, как по-русски говори, — отвечал гольд. — Его мало-мало бог, мало-мало
люди, сопка постоянно живи, ветер могу гоняй, дерево
ломай. Наша говори — Каньгу.
Китайцы-проводники говорили, что здесь с
людьми всегда происходит несчастье: то кто-нибудь
сломает ногу, то кто-нибудь умрет и т.д. В подтверждение своих слов они указали на 2 могилы тех несчастливцев, которых преследовал злой рок на этом месте. Однако с нами ничего не случилось, и мы благополучно прошли мимо Проклятых скал.
И шляются по деревням,
ломая,
Знобя
людей.
Пока
человек идет скорым шагом вперед, не останавливаясь, не задумываясь, пока не пришел к оврагу или не
сломал себе шеи, он все полагает, что его жизнь впереди, свысока смотрит на прошедшее и не умеет ценить настоящего. Но когда опыт прибил весенние цветы и остудил летний румянец, когда он догадывается, что жизнь, собственно, прошла, а осталось ее продолжение, тогда он иначе возвращается к светлым, к теплым, к прекрасным воспоминаниям первой молодости.
Прудон, конечно, виноват, поставив в своих «Противоречиях» эпиграфом: «Destruam et aedificabo»; [«Разрушу и воздвигну» (лат.).] сила его не в создании, а в критике существующего. Но эту ошибку делали спокон века все, ломавшие старое:
человеку одно разрушение противно; когда он принимается
ломать, какой-нибудь идеал будущей постройки невольно бродит в его голове, хотя иной раз это песня каменщика, разбирающего стену.
Дней за пять до приезда наследника в Орлов городничий писал Тюфяеву, что вдова, у которой пол
сломали, шумит и что купец такой-то, богатый и знаемый в городе
человек, похваляется, что все наследнику скажет.
Минуту спустя дверь отворилась, и вошел, или, лучше сказать, влез толстый
человек в зеленом сюртуке. Голова его неподвижно покоилась на короткой шее, казавшейся еще толще от двухэтажного подбородка. Казалось, и с виду он принадлежал к числу тех
людей, которые не
ломали никогда головы над пустяками и которых вся жизнь катилась по маслу.
— Ты посмотри на себя-то, — поговаривала Анна, — тебе водку пить с Ермилычем да с попом Макаром, а настоящего-то ничего и нет. Ну, каков ты есть
человек, ежели тебя разобрать? Вон глаза-то заплыли как от пьянства… Небойсь Галактион компании не
ломает, а всегда в своем виде.
Варя. Ты все еще не ушел, Семен? Какой же ты, право, неуважительный
человек. (Дуняше.) Ступай отсюда, Дуняша. (Епиходову.) То на бильярде играешь и кий
сломал, то по гостиной расхаживаешь, как гость.
Я вскочил с постели, вышиб ногами и плечами обе рамы окна и выкинулся на двор, в сугроб снега. В тот вечер у матери были гости, никто не слыхал, как я бил стекла и
ломал рамы, мне пришлось пролежать в снегу довольно долго. Я ничего не
сломал себе, только вывихнул руку из плеча да сильно изрезался стеклами, но у меня отнялись ноги, и месяца три я лежал, совершенно не владея ими; лежал и слушал, как всё более шумно живет дом, как часто там, внизу, хлопают двери, как много ходит
людей.
В дерзновении веры
человек как бы бросается в пропасть, рискует или
сломать себе голову, или все приобрести.
Агата осталась в Петербурге. С помощью денег, полученных ею в запечатанном конверте через
человека, который встретил се на улице и скрылся прежде, чем она успела
сломать печать, бедная девушка наняла себе уютную каморочку у бабушки-голландки и жила, совершенно пропав для всего света.
— Я, как какой-нибудь азиатский завоеватель,
ломаю храмы у
людей, беспрекословно исполняю желание какого-то изувера-попа единоверческого… — говорил между тем тот.
Я здесь со страшным делом: я по поручению начальства
ломаю и рушу раскольничью моленную и через несколько часов около пяти тысяч
человек оставлю без храма, — и эти добряки слушаются меня, не вздернут меня на воздух, не разорвут на кусочки; но они знают, кажется, хорошо по опыту, что этого им не простят.
— Так-то вот мы и живем, — продолжал он. — Это бывшие слуги-то! Главная причина: никак забыть не можем. Кабы-ежели бог нам забвение послал, все бы, кажется, лучше было.
Сломал бы хоромы-то, выстроил бы избу рублей в двести, надел бы зипун, трубку бы тютюном набил… царствуй! Так нет, все хочется, как получше. И зальце чтоб было, кабинетец там, что ли, «мадам! перметте бонжур!», «
человек! рюмку водки и закусить!» Вот что конфузит-то нас! А то как бы не жить! Житье — первый сорт!
— Я…
Человек, которого вы не ждете, но который из-за удовольствия видеть вас десять раз мог
сломать себе шею.
— А может, они пытают
людей? Рвут тело,
ломают косточки? Как подумаю я об этом, Паша, милый, страшно!..
Видимо, что это был для моего героя один из тех жизненных щелчков, которые сразу рушат и
ломают у молодости дорогие надежды, отнимают силу воли, силу к деятельности, веру в самого себя и делают потом
человека тряпкою, дрянью, который видит впереди только необходимость жить, а зачем и для чего, сам того не знает.
У нас война! Красавцы молодые,
Вы, хрипуны (но хрип ваш приумолк),
Сломали ль вы походы боевые,
Видали ль в Персии Ширванский полк?
Уж
люди! Мелочь, старички кривые,
А в деле всяк из них, что в стаде волк.
Все с ревом так и лезут в бой кровавый,
Ширванский полк могу сравнить с октавой.
Крепко, свежо и радостно пахло морским воздухом. Но ничто не радовало глаз Елены. У нее было такое чувство, точно не
люди, а какое-то высшее, всемогущее, злобное и насмешливое существо вдруг нелепо взяло и опоганило ее тело, осквернило ее мысли,
ломало ее гордость и навеки лишило ее спокойной, доверчивой радости жизни. Она сама не знала, что ей делать, и думала об этом так же вяло и безразлично, как глядела она на берег, на небо, на море.
Казалось мне еще, что про меня он решил, не
ломая долго головы, что со мною нельзя говорить, как с другими
людьми, что, кроме разговора о книжках, я ни о чем не пойму и даже не способен понять, так что и беспокоить меня нечего.
— Разводи — ничья! — крикнуло сразу несколько голосов, и,
сломав круг,
люди развели бойцов.
Каждую весну ледоход срезает баржи, десятки мелких судов, —
люди поохают и строят новые суда, а ледоход снова
ломает их. Что за нелепая толчея на одном и том же месте!
Но для того, чтобы убедиться в этом, мне пришлось пережить много тяжелых лет, многое
сломать в душе своей, выбросить из памяти. А в то время, когда я впервые встретил учителей жизни среди скучной и бессовестной действительности, — они показались мне
людьми великой духовной силы, лучшими
людьми земли. Почти каждый из них судился, сидел в тюрьме, был высылаем из разных городов, странствовал по этапам с арестантами; все они жили осторожно, все прятались.
— Это вы путаете
людей, вы
ломаете прямые-то мысли, вы, книжники и фарисеи… Я — что говорю, скажи?
Говоря о колдовстве, она понижала голос до жуткого шёпота, её круглые розовые щёки и полная, налитая жиром шея бледнели, глаза почти закрывались, в словах шелестело что-то безнадёжное и покорное. Она рассказывала, как ведуны вырезывают человечий след и наговорами на нём сушат кровь
человека, как пускают по ветру килы [Кила — грыжа — Ред.] и лихорадки на
людей, загоняют под копыта лошадей гвозди, сделанные из гробовой доски, а ночью в стойло приходит мертвец, хозяин гроба, и мучает лошадь,
ломая ей ноги.
Когда оба ряда бойцов сшибались в последний раз, оспаривая победу, и в тесной куче
ломали рёбра друг другу, издавая рёв, вой и свирепые крики, у Матвея замирало сердце, теснимое чувством отчуждения от этих
людей.
Дело состояло в том, что помпадур отчасти боролся с своею робостью, отчасти кокетничал. Он не меньше всякого другого ощущал на себе влияние весны, но, как все
люди робкие и в то же время своевольные, хотел, чтобы Надежда Петровна сама повинилась перед ним. В ожидании этой минуты, он до такой степени усилил нежность к жене, что даже стал вместе с нею есть печатные пряники. Таким образом дни проходили за днями; Надежда Петровна тщетно
ломала себе голову; публика ожидала в недоумении.
— Я говорил вам, что вы ошибаетесь, — вмешался молодой
человек с ленивым лицом. — Но, — прибавил он, обращаясь ко мне, — действительно, мы стали
ломать голову, как может кто-нибудь оставаться так погруженно-неподвижен среди трескучей карусели толпы.
Я никогда не чувствовал себя хорошо в обществе
людей, относительно которых
ломал голову над каким-либо обстоятельством их жизни, не имея возможности прямо о том сказать.
Я кликну
людей, и мы
переломаем тебе ребра.
— Эхма,
люди добры, пожалейте ваши ручки, не
ломайте мои рёбры…
И сколько ни кричал исправник — ни слова не ответил ему старец. Исправник велел вытащить Антипу из кельи. Но
люди, видя старца, который, не замечая их, всё молился истово и неустанно, смутились пред твёрдостью его души и не послушали исправника. Тогда исправник приказал
ломать келью, и осторожно, боясь ударить молящегося, они стали разбирать крышу.
Я думал, что если бы ему понадобилось обмануть своего министра или другого сильного
человека, то он употребил бы на это много энергии и искусства, тут же, чтобы обмануть женщину, сгодилось, очевидно, то, что первое пришло в голову; удастся обман — хорошо, не удастся — беда не велика, можно будет солгать во второй раз так же просто и скоро, не
ломая головы.